Юлия Рутберг в Воронеже рассказала секрет великой актрисы

7 октября в Воронежском концертном зале актёры Юлия Рутберг, Андрей Ильин и Филипп Бледный представили спектакль «Привет, маньяк!». Юлия Рутберг сыграла в нём известную актрису, которую преследует навязчивый поклонник. Перед спектаклем она призналась корреспондентам «Ё!», что в чём-то театральный образ пересекается с реальным. Ей, ведущей актрисе одного из самых культовых театров Москвы — театра имени Вахтангова, — тоже приходилось сталкиваться с нездоровыми фанатами. Юлию Рутберг просто обожают театралы — в 2012 году она получила престижную премию «Хрустальная Турандот» за главную роль в спектакле Римаса Туминаса «Медея». А в 2016 году ей присвоили звание Народной артистки России. Телезрители хорошо знают эту не похожую ни на кого актрису по фильмам и сериалам — например «Каменская», «Анна Герман», «Орлова и Александров», «Диверсант» и многие другие.

Перед спектаклем мы поговорили с актрисой, которая в этом году справила 30-летие работы в театре Вахтангова, о ролях, зрителях, Фаине Раневской. А также о материнстве — сфере, в которой Юлия Рутберг, несмотря на три брака (с актёрами Александром Кузнецовым, Анатолием Лобоцким и музыкантом Алексеем Кортневым), по собственному мнению, совсем не преуспела.

— Что вас раздражает в поведении зрителей?

— Звонки мобильников, конечно, и такой, знаете, лошадиный смех. Эти люди, наверное, думают, что оказывают мне большую честь, а я просто прихожу в ужас! Это вносит элемент пошлости в спектакль, я больше всего люблю тишину в зале. Нет, приятно, когда я слышу смех, но если он интеллигентный. Совсем выбить меня из колеи на сцене можно если только бейсбольной битой по голове, но это меняет настрой.

— В этом году исполнится 30 лет, как вы пришли в театр Вахтангова. Сложно было в конце 80-х приживаться среди таких корифеев, как Лановой, Купченко, Яковлев, Ульянов?

— Нет, нас, маленьких, пестовали. С одной стороны, Михаил Александрович Ульянов (в то время — режиссёр театра. — Ё!), а с другой — Юрий Васильевич Яковлев. Тебя берут в оборот, о тебе заботятся, пестуют. Это было очень трогательно, но с нас и спрашивали ого-го! Актерская профессия — это ад. Многие считают, что это кокетство. Но это на самом деле ад. Здоровье, выдержка, внешность — ты до конца жизни должен быть космонавтом, английским шпионом и фотомоделью! Болит ли у тебя голова, сломана ли нога, умер кто-то — это никого не волнует, билеты проданы. Но я без этого не могу. Я больная на всю голову, у меня справка есть (смеётся).

— Кажется, вам с вашим талантом всё легко давалось?

— Миленькая, да меня только с третьего раза еле-еле взяли в Щукинское училище! Хотя лучше так и напишите — мне всё на подносе приносят и моя жизнь сплошные розы и шампанское!

— Ваш сын Гриша тоже учился на актера, но не работает в профессии (он живёт в США. — Ё!). Вы, судя по вашим отзывам об актёрстве, этому рады?

— Хорошо, что он отучился на актёра. Когда человек не попробовал, он потом будет всех винить: вот, вы меня не пустили… А он попытался, вышел на сцену. И сказал: «Знаешь, мам, театр, с моей точки зрения, вообще не мужская профессия». Я не осудила, я поняла, что в отличие от меня он без этого может. Наши дети всегда лучше, чем мы. Гриша во многом меня превзошел в качестве родителя. Он такой отец — мне и не снилось быть подобной матерью! Как он с детьми возится, у него сын и дочка (пятилетний Гриша и трёхлетняя Николь. — «Ё!»), и с женой — так только в кино бывает. Да-да, я дважды бабка, а всё пою и пляшу в кринолинах!

— Как вы подступались к образу Фаины Раневской в фильме «Орлова и Александров»?

— Очень тяжело. Это была афера, но в итоге я была рада, что всё получилось. Должна была быть какая-то дистанция, чтобы, играя этот образ, высказать ему поклонение. Нужно было попытаться передать то, что ей было дорого, её искромётный юмор. Она же невероятный человек. Все, кто пытается играть под Раневскую, — это смерть грача. У нее такая органика! Другой скорчит рожу — все думают, что сумасшедший. А на неё все смотрели как завороженные. Она играла с наслаждением. До определенного возраста. А дальше она уже жила. Я ее видела в спектакле «Дальше — тишина», там она жила. Выходила эта глыба, с детскими глазами… Это было просто какое-то шаманство. Я была уверена, что меня оплюют и освистают за эту роль. А меня еще и наградили за эту роль, премией Миронова!